В лабиринтах памяти. Студент – это состояние души! - Евгений Беляков

Во-первых, арбуз крупнее любой картофелины, во-вторых, он весь на поверхности земли, ровной и плотной, слежавшейся за летние месяцы как асфальт. Поэтому уборка арбузов скорее напоминает футбольную тренировку: их просто, не нагибаясь, скатываешь ногами в кучу, а как только подъедет машина, забрасываешь в кузов по схеме двое в кузове, четверо на земле. Вот и вся премудрость – чистый спорт, многоборье.

Среди нас находились старшие, уже отслужившие в армии, ребята. Разница в два-три года добавляла авторитета и уважения. Петр Иваныч Шиптенко, коренастый среднего роста, спокойный и немногословный, сразу завоевавший титул «бугра» и Вова Суторма, рослый, худощавый в меру разговорчивый интеллектуал, кстати, с обоими, после этого совхоза судьба связала меня на все годы обучения в институте.

Надвигалась осень и сентябрьские ночи напоминали о себе ощутимой прохладой, арбузы на поле к утру остывали, радуя нас после завтрака десертом из охлажденной, медовой мякоти. Как-то спонтанно, в нашем дружном коллективе сам по себе родился замечательный ритуал. Сытно позавтракав, мы выходили на поле и, выбрав самый большой, достойнейший согласно всеобщему мнению, арбуз, рассаживались вокруг, поместив его в центре. В качестве стульев, естественно использовались собратья зеленой ягоды.

Петр Иваныч доставал большой складной нож и разрезал жертвенный плод, постепенно одаривая каждого из присутствующих, в соответствие с его заслугами, саном и положением в нашем сообществе. При этом указывались достоинства и недостатки каждого из «поощряемых». В связи с тем, что дольки получались не одинаковыми, либо, по мнению участников, возникали моменты необъективности или предвзятости, появлялись обиды, ропот, а иногда и открытые выплески недовольства, в виде замечаний и брюзжания. На что Петр Иваныч лишь саркастически улыбался, иногда комментируя свои действия. Рождалось чувство обиды и несправедливости.

Управившись с наградной долькой ритуальной ягоды и неспешно перекурив, все вставали и с радостным матерком, разбивали ребром ладони арбуз, который только, что служил опорой для тела, утоляя жажду и амбиции, сердцевиной этого божественного плода. Затем весело приступали к работе.

Курировали весь процесс нашей службы Родине два пожилых армянина, которые на самом деле являлись арендаторами полей занятых под арбузные плантации. Они, возможно, не разбирались в бессмертных трудах Маркса и Энгельса, лежащих в теоретическом фундаменте социалистической экономики, зато точно знали, как вырастить арбуз в засушливых степях Ростовской области. Впрочем, никаких трений между нами и нашими «надсмотрщиками» не возникало и, когда они ходили между нами с ружьями наперевес (ночами землеробы охраняли поле), это вызывало среди нас здоровый смех.

Наша работа синхронизировалась с приезжавшими за арбузами машинами, а так как в том далеком семьдесят пятом деятельность социалистической экономики в области сельского хозяйства привязывалась к распорядку работы городских магазинов, то ближе к концу дня мы уже освобождались. Это, в свою очередь порождало новую проблему, наличие ничем не занятого времени. А так как трудовой день не отбирал у нас и части энергетических ресурсов, к вечеру оставались не израсходованными значительные их запасы. Особенно энергии сексуальной.

Утилизировать излишки последней возможности не находилось, поскольку, еще раз повторяю, местного населения мы, практически не встречали. Бесцельно слоняясь по вечерам, мы тщетно пытались себя чем-то развлечь, но фантазии не хватало, видимо для этого требовалось родиться на селе.

Гуси-семечки

Закономерен вопрос: что может объединять столь любимую Паниковским и Рождественской кухней птицу с одной стороны и обычные семечки с другой? Конечно же, пищевая цепочка, ведь семена подсолнуха с удовольствием поедает любая домашняя птица и гуси тому не исключение. Но в нашем случае просматриваются некие драматические события, хотя по сути своей, в конечном итоге все они являются звеньями все той же цепочки.

Изнывая от скуки, практически с первого дня, мы бродили по селу, играли в душной, нагревшейся за день общаге в карты, но найти себе достойное развлечение так и не могли. Не помню – кто оказался вдохновителем той дерзкой инициативы, Вова Заворотнев или Вася Ахтырский родом из Приморска-Ахтарска, оказавшийся третьим в нашей компании, но точно не я. По слухам Вася занимался боксом, тем самым заслуженно пользовался уважением коллектива, правда, убедиться в его спортивном мастерстве довелось лишь несколькими годами позже.

Думаю, скорее всего, Вася выступил инициатором побаловаться после трудового дня гусятиной, тем более, что часам к восьми-девяти вечера чувство сытости, обретенное в столовой бесследно исчезало и ужин любимой птицей Михаила Самуэлевича оказался бы весьма кстати. Для совершения этого ритуального пиршества, он, прочесав окрестности, отыскал заброшенную кузню. Оставалось за малым, найти жертвенную птицу.

Впрочем, чего ее искать – стаи агрессивных пернатых бродили по улицам, время от времени, видимо, пытаясь завоевать в глазах своих гусынь дешевый авторитет, с устрашающим шипением нападали на нас. Особенно в этом преуспевала группировка с постоянным базированием по дороге к туалету, обслуживающему общежитие.

Когда кто-нибудь из нас, ведомый туда естественными природными потребностями, проходил мимо стаи, та с дружным нарастающим гоготом поднималась и делилась на две группы: первая, думаю состоящая из «дам» двигалась в сторону, а вторая из этих идиотов – «кавалеров», гнала жаждущего к деревянному сортиру. Однако именно эта стая дурных птиц находилась под неусыпной защитой соседских окон.

Вася как инициатор и знаток-орнитолог, поведал, что брать птицу нужно, когда стемнеет. Похоже, когда в школе проходили историю древнего Рима, он выступал на очередных соревнованиях по боксу, а мы настолько ему доверились, что забыли о том, что именно гуси спасли в свое время славный город. И когда после опустившихся на сонную деревню сумерек мы попытались подкрасться к дремавшему стаду, оно подняло такой гомон, что на другом конце деревни проснулись и забрехали собаки.

На следующий день, подвергая критике пробелы Васиного образования, мы пришли к выводу, что гусь это достойный, но не единственный представитель царства пернатых и его вполне может заменить хорошая упитанная курица. В ближайшей лесополосе паслось все сельское поголовье кур, не знаю причин, возможно, их привлекало обилие насекомых, прятавшихся в посадке от дневного солнца, нас же туда привлекли сами куры. К тому же охота в зарослях посадки, скрытая от глаз хозяев казалась более безопасной с юридической точки зрения.

Никогда не мог предположить, что курица, спасающая свою жизнь, становится ловкой и верткой как ласточка. Они не подпускали нас ближе, чем на несколько метров, заискивающе-ласковое: «цып-цыпа-цыпуля» вызывало абсолютно противоположный эффект. А когда лопнувшее терпение, превратило наши попытки ласкового пленения в откровенную охоту, посредством метания в диких птиц сучьев, камней и прочего строительного мусора, в изобилии находящегося в этом заповедном уголке, те просто разбежались по кустам.

Охота вызвала здоровый аппетит и, разведя костер, мы испекли в золе наломанной неподалеку незрелой кукурузы, прямо в початках. Нельзя сказать, что полусырая кукуруза без соли оказалась шедевром кулинарного искусства, зато при поедании последней мы пришли к выводу, что голубиное мясо намного вкуснее, а главное экзотичнее, чем та же гусятина или курятина. Тем более что находящееся неподалеку зернохранилище, собирало тучи голубей, по приближении ночи находивших себе приют под крышей административных строений.

Тут уже знатоком оказался Вовка, позиционируя себя специалистом по ловле голубей на удочку, точнее с помощью петли из лески на конце удилища. Казалось бы, что может выглядеть проще: накинул петлю на шею голубю, потянул и он уже твой, мы только сокрушались, что столько времени потратили на домашнюю птицу.

Вечером следующего дня, прихватив соседские удочки, мы направились к правлению, где на козырьке под крышей несколько десятков голубей устраивались на ночлег. Я оказался сторонним наблюдателем, поскольку слабое от рождения, зрение предоставляло мне такую привилегию, наблюдать за охотой со стороны, тем более уже смеркалось.

Мои подельники, мастерски орудуя снастью, подводили петли к головам голубей, а те, ловко уклонялись, спокойно отодвигаясь в сторону. Совершая вынужденные маневры, полусонные птицы начинали ворковать и метать в охотников капли помета. Терпение последних подходило к концу, мое же, не поддерживаемое здоровым азартом добытчика, лопнуло давно, и я давился от едва сдерживаемого хохота, стараясь не спугнуть дичь. Первым сдал Вовочка. Злобно матерясь, он с остервенением принялся лупить удочкой по козырьку, к нему присоединился Вася. Голуби снялись с насиженного места и, презрительно осыпав нас напоследок градом помета, улетели в неизвестном направлении.